Дневник обычного человека.

Автор: Геннадий, 16 Окт 2013

Уснул в семь часов вечера. Не стану называть причину, по которой я так рано уснул, она банальна. Проснулся в три ночи. Посетил белого товарища в туалетной комнате, потом восполнил утраченную воду литром холодного черного чая. Покурил. Снова попил. Лег, понимая, что уснуть больше не получится. А что еще делать в три часа ночи? Лежал, мысли в голове путались, занимались друг с другом непотребными делами, голова от трений мыслей друг о друга, нагревалась, я не мог отыскать для нее удобного места на подушке, и не заметил, как уснул.
На меня нахлынули сновидения. Я редко вижу сны. Я постоянно не высыпаюсь. В полночь я только понимаю, что надо готовиться ко сну, но редко когда раньше часа ночи засыпаю. А подъем в семь утра. Оттого не до снов. Сплю, как убитый. Но стоит только выспаться по-настоящему, как отдохнувший от невысыпания организм одаривает меня снами.
Все не помню, что снилось. Какие-то отрывки, трудно сопоставимые друг с другом. Но вдруг во сне я понимаю, что это сон, и могу управлять своим сном, то есть поступать так, как мне вздумается, не заботясь о последствиях, проснусь, и все, нет сна, нет и того, что было со мною во сне.
И снова всего не помню. Где-то ходил, где-то шатался, и совершал какие-то поступки, за которые рожу набить мало будет, но два последних эпизода в памяти остались.
Отдохнувшее мужское естество дало о себе знать, и я решил, а чего мучится, сейчас найдем девчонку посимпотнее, во сне можно и снасильничать. Но вокруг почти одни мужики, а если кто и встречается из женщин, то они очень некрасивые, непонятного, но неприемлемого возраста, с бесформенными телесами. Меня берет зло, что такое, наяву, так каждая вторая нимфа, а во сне гомункулы, созданные по подобию бабы Яги. И вдруг замечаю одну. Не так молода, но фигуриста, не красавица, но в чем-то все-таки по-своему определенно симпатична. И чем больше я смотрю на нее, тем больше она нравится мне. Подхожу, сразу в ход пускаю руки, она не сопротивляется, даже вроде, как и не против моих притязаний. Понимаю, что она готова ко всему, а я давно уже готов, нечего искать места для уединения, можно прямо здесь, ведь сон же, да и не интересны мы никому, не замечаю ни одного взгляда в нашу сторону. Она поворачивает ко мне свое местами миловидное лицо, и тянется к моим губам своим полуоткрытым влажным ртом. Я закрываю глаза, и тянусь к ней. На секунду открываю глаза, и в ужасе застываю. Ко мне тянется синюшная мужская морда неимоверной страхолюдности, из открытого рта торчат два гнилых верхних зуба. Я сжимаю левую руку в кулак, и со всем остервенением бью кулаком по этим зубам, удар слабый, мужик хохочет, но зубы остаются у меня на кулаке, с ран течет кровь, а болит почему-то в изгибе локтя левой руки.
Меня тошнит, и я понимаю, нужно выпить, и забыть эту рожу. Денег я с собою в сон не взял, но зачем мне они, пойду в любое питейное заведение, и отберу что захочу, у кого захочу.
То, что я нашел, больше похоже на хлев, но за столами сидят люди, но не пьют, а жрут. Именно жрут, а не едет, и тем более, не кушают. Они хватают руками из тазиков макароны грязного цвета с фаршем, и пихают их себе в рот. В желудке моем, кроме выпитого мною в три часа ночи чая, ничего с семи вечера не было, мой организм нуждается в пище, а не в алкоголе, наверное, поэтому мне снится еда. И я во сне чувствую, что хочу есть, но брезгую даже притронуться к тому, что здесь с таким огромным аппетитом поглощают.
Вот оно! В углу сидит одинокий мужик, перед ним стоит захватанный грязными руками стакан с мутной жидкостью. Самогон! А мне сейчас и самогон сойдет. Даже из такого стакана. Я иду к мужику, протягиваю руку к его стакану, а он со странным воем вскакивает, хватает стакан, прижимает его трясущимися руками к груди, и пятится от меня.
— Ах ты, гнида!
Я со всей силы посылаю свою ногу туда, куда посылают ее для того, чтобы доставить мужику страшную боль. Размах плавный, удар преобразуется в толчок, но от толчка мужика со стаканом подбрасывает вверх, и он летит в оказавшийся за его спиной лестничный пролет. Жидкость из стакана проливается, я вдруг понимаю, что это не самогон, а испитый чай. А мужик плавно катится по лестнице. Он бьется о ступени всеми частями тела, и я слышу хруст его костей. Но мне не страшно, мне весело, до того времени, как я снова вижу уже внизу его лицо, искаженное страшной болью. Сначала оно кажется мне знакомым. Потом вдруг я понимаю, что это кто-то из моих близких, таких, которые мне дороже всего на свете. Я в ужасе просыпаюсь.
На часах пять часов утра. Я где-то с час пытался заниматься ужасными вещами в своем сне, понимая, что наказание для меня за мои действия не будет, ведь сон же. Я почти ничего, кроме того, что написал, не помню, но я помню, что у меня кроме последнего эпизода ничего не выходило сделать ужасного, обязательно сон мой противился мне. Левая рука лежит на груди, она страшно болит, и я, даже стиснув зубы, не могу ее разогнуть.
Я лежу, и сам себя боюсь. Неужели и на самом деле я такой, и если бы для меня не существовало законов, если бы я был выше любого закона, если бы у меня был иммунитет от любого наказания, я бы и в настоящей жизни совершал бы такие поступки, бил, насиловал, и даже убить мог бы! Господи, неужели я действительно такой, и все мое естество выплеснулось из меня в этом сне?
Шло время, я потихоньку приходил в себя, пытался как-то оправдать себя, и пришел к такой мысли.
А что, если кто-то, или что просто предупреждал меня, мол, не все, что кажется божьим даром, на самом деле является таковым, это может быть, кознями сатаны, надо в жизни уметь отличать одно от другого. Трижды подумай, прежде чем принять дар такой.
И то, что причиняя боль ненавистному тебе человеку, не будь уверен в том, что та же боль, не вернется к тебе или твоим близким бумерангом. Сто раз подумай, и откажись от желания, оскорбить, ударить, откажись, даже в мыслях, убить кого-то.
Жаль, что запомнилось всего два последних эпизода.

Рубрики: Идиомыслие
Метки: гнида, сон