Дневник обычного человека.

Автор: Геннадий, 26 Фев 2018

ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА

Записки из … Забавник.

Снился хороший сон, но солнечный свет разбудил меня, сон прервался, не запомнился в частностях, осталось лишь «послевкусие», что он был хорошим. Тоскливо возвращаться из радостного небытия в настоящее. Тем более такое настоящее, как мое. Но проснулся как раз вовремя. В палате находился доктор с медсестрами. Был его обход пациентов. Значит, всё равно разбудили бы.
Доктор присаживается около меня.
— Здравствуй герой! Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Ну, так уж и нормально? Слышал опять гость к тебе приходил?
— Приходил.
— Печально. Я считал, что дела наши стали выправляться. Давно его не было. И что он тебя достает? Пора бы и честь знать!
— Ну, почему достает? Он же мой дедушка.
— Ну-ну, не буду спорить. Простой вопрос тебе, сколько же ему ныне лет?
Доктор поднимается, чего-то негромко говорит медсестре, та делает пометки в своей тетради, врач идет дальше.
Вот это вопрос! А я и не знаю, сколько ему сейчас лет. Восемьдесят? Девяносто? Да хотя бы и сто! На что он намекает? Дедушка жив. Я чувствую его материальность. Она в его фразах, она в его усах, она в его ладони.
Сергей Владимирович, по привычке, после меня хотел присесть к кровати Забавника, но та постель уже пуста, пустует почти неделю. Доктор проходит к следующему больному.
В субботу с Забавником случилось что-то страшное. Около него, лежащего на полу, сначала покрутились медсестра, потом пришел дежурный врач, после чего Забавника санитары перенесли из нашей палаты куда-то в другое место. А куда его можно от нас перенести? Мне санитарка тетя Вера не ответила, где теперь наш сосед, лишь грустно улыбнулась, провела ладошкой по моим волосам.
— Лежи. Не думай ни о чем. Поправляйся! У каждого своя дорога! Конец этой дороги у всех один.
Понятно.
Жаль Забавника. Хотя он сильно досаждал иногда. Все равно жалко.
Он появился здесь позже всех соседей по нашей палате, и почти раньше всех покинул нас. Тощим он был до невозможности. Казалось, на его голый скелет взяли и просто набросили кожу. Не натянули, а небрежно накинули. Кожа была слишком велика для этого скелета, поэтому, где только могла, она свисала складками. И под подбородком, и на щеках, и на оголенных тонких костях рук.
Забавник совершил преступление. Он несколько лет назад выстрелил из охотничьего ружья в свою жену, застав ту с посторонним мужчиной. Хреновый он был стрелок, попал в незадачливого любовника. Мужчина отделался тяжелым ранением, но выжил. Забавника же, конечно, посадили.
Он не выдержал и двух лет своего наказания. Серьезно чем-то заболел. Его перевели из мест заключения в спецбольницу, а потом и к нам.
Забавник мало двигался, редко перемещался, ел мало. И его тень не была бы помехой остальным жителям этой палаты, если бы не каждодневные вечерние разборки его с самим собой. Голос Забавника был визглив и очень неприятен. Он заводился часам к восьми вечера, в течение примерно часа читал сам себе нравоучения и тут же сам с собою спорил.
Он никогда не опускался до разговора с нами, по-видимому, общение с самим собою ему доставляло куда большее удовольствие.
Если на дежурстве была медсестра Светлана Николаевна, то рассуждения и нравоучения нашего соседа прекращались достаточно быстро. У той, наверное, шприцов с волшебным эликсиром было в запасе больше, чем у остальных медсестер. Другие же медицинские работники даже не приходили к нам при беседах Забавника с собственной персоной. В течение часа, а то и двух, нам приходилось слушать его визгливые проповеди, и его же комментарии к ним.
Отбой был в десять часов. Тот, кто не мог выдержать, покидал на это время палату. Успокоить своими силами оратора было невозможно. Попытались как-то однажды. Но вместо часа получился диамонолог на всю ночь.
Я иногда уходил к телевизору, что был подвешен в зарешеченном ящике к потолку в конце коридора, иногда нет. Оставаясь здесь, я с нетерпением ожидал от говорившего смертельных угроз в сторону неведомого мне Шута, после чего агрессивность Забавника улетучивалась, а за ней и словоохотливость шла к минимуму, выговорившись, наш лектор-оратор замолкал и засыпал.
Несмотря ни на что, мне было его жаль. Он еле ходил, опираясь рукой о стену. Для того, чтобы подняться с кровати, он прилагал неимоверные усилия. Но никогда не обращался за помощью ни к нам, ни к медработникам. При путешествиях по палате и коридору он иногда падал, но в ответ на помощь подняться, рычал и отмахивался. По сантиметру возносил свое тело по стенке вверх и продолжал движение дальше.
В тот день он снова упал, упал рядом со своей кроватью. Долго не поднимался. После медсестры и дежурного врача пришли санитары, подняли его, уложили на носилки, унесли.
А вечером ко мне снова пожаловал дедушка в гости. Я слушал его, но не слышал, я смотрел, как небрежно нянечка вытирает зловещее пятно на полу у кровати Забавника. Мне оно напоминало другое пятно. Меня начало сильно знобить, и я, не попрощавшись в этот раз с дедом, улетел куда-то.
Придя в себя, я увидел пустую кровать напротив, заправленную и чистую. Она готова была принять нового пациента.
Лишь неважно замытое пятно на полу, ныне напоминало о бывшем нашем соседе. Чем теперь себя занимать один час вечером?

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА

Рубрики: Рассказы
Метки: сумасшедший дом