Дневник обычного человека.

Автор: Геннадий, 19 Июн 2018

рисунок Татьяны Смольяниновой

ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА

«Этот Богатищев — авантюрист!»- подумал Хесслер: — «Вся его выдумка совсем не для того, чтобы войти в образ своего героя, а своего рода авантюра. Своей историей, возможно он хотел поднять престижность его профессии, и возбудить интересе у людей к чтению книг вообще и его книг в частности. Хитер! Ничего не скажешь!»
— Я понял вас. Но и вы поймите правильно меня. Я уже один раз влип в подобную историю. Оказаться снова в такой же ситуации мне не очень хочется. Поэтому, вы не возражаете, если я, прежде займусь вашей просьбой, сначала свяжусь с дежурным в комиссии по охране общественного порядка?
Посетитель, по всей видимости, возражал, однако не посмел противиться действиям Хесслера.

— Добрэ, дежурный по КоПОП! — молниеносно отозвались на другом конце связи.
Добрэ внимательно, не перебивая, выслушал Хесслера. Затем наступила очередь Дитмара чутко слушать дежурного, после чего он повернулся к ожидавшему молодому человеку, и с вежливой улыбкой произнес.
— Извините пожалуйста! Но вы опоздали со своей просьбой всего лишь на двадцать пять минут. Сейчас семь пятьдесят пять утра, а в семь часов тридцать минут комиссия общественного управления Земли оповестило всех о своем решении запретить искусственный вызов каких бы то ни было заболеваний у человека. Любители «острых ощущений» могут испытать все «прелести» больного зуба находясь в состоянии гипноза. Источник вызывания данных ощущений — подлинная запись того, что чвствовал Богатищев, записанная с него в период его нахождения в институте медицины, во время болезни. Все?!
Хесслер еще раз участливо улыбнулся посетителю и посоветовал тому обратиться в Институт искусственного воздействия на сознание и органы чувств человека, где и находилась сейчас запись с Богатищева.
Сергей, добившись-таки определенной популярности литературы, разрешил использовать эту запись в данном институте.

Самого же Сергея после его выздоровления народ не оставил в «беде» на известном атолле, и по настоянию общественности Богатищев «освободился» намного раньше окончания своего срока наказания.

Вернувшись с далекого атолла, он решил отметить свое возвращение, и пригласил к себе в гости главных действующих лиц нашумевшей истории.

В назначенный день пришли Пилс, Хесслер и Оонер. Христ и Добрэ, приглашенные также, в этот вечер были на дежурстве.
Немного удивил вначале Оонер, который отказался занять свое место рядом с товарищами в энерговоспалнительном кресле. Он сел в обыкновенное, сославшись на то, что находясь в дороге, он заранее достаточно накапливает энергии, чтобы потом не отнимать времени на ее восполнение у других, более интересных дел.

Много времени для нахождения общего языка не потребовалось. Тему для беседы долго искать не пришлось. Плавно потекли воспоминания. Особым красноречием выделялся Хесслер. Он с юмором рассказывал о душевных муках Христа, чем не раз вызывал смех у остальных.
Неожиданно прервав свое повествование, Хесслер повернулся к молчавшему до сих пор Оонеру, и спросил:
— Скажите, Адано, вы может быть из другой плоти сотворены? Как у вас хватило силы воли сделать эту операцию. Я бы под страхом казни бы не смог! Хотя крови я на своей работе повидал.
Хесслер своим вопросом привлек к Оонеру внимание остальных.

Чем больше Оонер размышлял над своим ответом, тем более интриговал своих новых товарищей. Те сидели в ожидании чего-то ошеломляющего в откровениях «стоматолога» поневоле. Надежда их не подвела. Немного помолчав, потерев ладонью лоб, Оонер все-таки решился дать ответ.
— Не знаю, чем я рискую, может быть и очень многим. Но, по-моему, вы стоящие ребята, и все рассказанное мною вам здесь, дальше этого дома не выйдет. Удаление зуба, не самое страшное, вернее, не самое сложное, что мне приходилось делать. Я у своей жены в прошлом году вырезал аппендицит, а до этого сумел принять роды двоих наших с ней детей.
Даже для ожидавших сенсации собеседников Оонера, это было ударом грома среди песков пустыни Каракумы. Богатищев, Хесслер и Пило были просто поражены. Они не решались самостоятельно анализировать признания Оонера, а ожидали продолжения откровений диспетчера с астероида. Может быть это просто шутка такая?
— Да, да! Я не оговорился и не пошутил. Здесь с нами два медика, хотя, я думаю, и не надо быть специалистом от медицины, чтобы понять, что я, моя жена и мои дети вот уже, кто десять лет, а кто меньше, живут и здравствуют без биологической оболочки. Нам пришлась не по вкусу жизнь в целлофановом пакете. Были когда-то такие. Точно, Сергей? Были? Вот уже десять лет я чувствую себя действительно живым существом, а не гомункулом с человеческим мозгом и человеческой душой.

Недолгое молчание. Поток мыслей проносился в головах слушавших Оонера. Мысли теснились в их мозгу, налетали одна на другую. А Оонер, не давая опомниться, от первых сенсационных признаний, продолжал:
— Я, наверное, в ваших глазах выгляжу этаким выродком, противопоставляющим себя всему человечеству. Возможно я и выродок. В семье не без урода. Но своих взглядов на эту проблему я никому не навязываю. Каждый должен жить так, как он желает. Я же жить в оболочке не хочу. Как можно назвать своих детей своими детьми, когда ты их зачал в пробирке в Институте медицины у Хесслера? Извини, Дитмар, это сказано не в упрек тебе и не упрек твоей работе. Как можно назвать питанием прием питательных веществ в энерговосполнительном кресле с восприятием запахов и вкусов через институт искусственного воздействия на сознание и органы чувств. Мне, десять лет назад удалось найти способ быстрого и безболезненного удаления защитной оболочки. С тех пор так и живем. Поэтому я отказался от места в одном из ваших кресел, Сергей. Я не хочу принимать пищу так, как принимаете ее вы. Сесть в кресло, набрать код шампанского, безболезненный укол, и необходимые его составляющие введены в вас, а институт искусственного воздействия пошлет в ваш мозг ощущение вкуса и запаха напитка. По мне это все равно, что со штепселем к розетке сесть.
У Богатищева первым прорезался голос.
— А вы что, и питаетесь по старинке?
— А как же? У меня на AS-45011, под колпаком, есть все, что я в состоянии там держать. И фрукты растут и овощи, и животных держу, и рыбу развожу. И шампанское не кресле получаю, а прямо из бутылки вкушаю. Угостил бы и вас свойским шампанским, но это для вас все равно, что загорать на морским дне. Вы меня извините, но я здесь у вас также восполню свой энергетический потенциал. Я чтобы не вызывать удивления у других, постоянно принимаю пищу в дороге. Времени с последнего приема пищи у меня уже прошло немало.
Оонер достал из своего дорожного баула бутылку, бокал, пару бутербродов, явно не вегетарианских.
— Ваше здоровье, друзья!
Оонер выпил и стал закусывать. На него собеседники смотрели как на первобытного человека высекающего огонь.
— Постойте, Оонер, но ведь вы убиваете животных!

У Пилса перед глазами возникло лицо Тточа, страдающего от своей несдержанности и жалости к любимой кошечке.

— Да! А что посоветуете делать? Залезать обратно в вашу оболочку? Мой способ приготовления и приема пищи придуман не мной. Я лишь пользуюсь достижениями и опытом наших предков.
— Но ведь вы должны быть зачипированы и закодированы. И не только вы и ваши близкие. Всех животных, что живут у вас, общество их защиты не может оставить без чипов и кода!
Оонер улыбнулся.
— Есть у меня козел отпущения. Он и правда козлик. Так вот, небольшая операция и все чипы в его правой бульонке. Он в единственном числе страдает за всех в оболочке.
— Скажите, Оонер, — вступил последним в разговор Хесслер: — Вы один, вернее ваша семья единственная такая, или уже есть последователи?
— Я не стану отвечать на ваш вопрос, хотя… — Оонер на секунду смолк, — Хотя этими словами я уже на него ответил, наверное.
— Но насколько я знаю, законом не запрещена жизнь без оболочки. Зачем вам скрывать все это? — недоумевал Хесслер.
— А долго ли произвести на свет нечто из подобных законов? И что будет, если не все, а хотя бы половина здравствующего человечества захочет вдруг расстаться о своей оболочкой? Придется тогда заново возрождать старую медицину, развивать сельское хозяйство, сызнова осваивать пищевую промышленность. Это для многих покажется регрессом в развитии общества. Легко человека лишить оболочки, но тяжело его научить тащить зубы заново, делать операции и резать скот. Извините, я, возможно, дал вам повод, для не очень веселых размышлений, но честное слово, я не хотел портить вам вечера. Что-то меня сегодня понесло. Боюсь, как бы не потянуло в дальнейшем к пропаганде моего образа жизни. Я вас оставлю? К сожалению мне пора. Завтра возвращаться домой, а еще кое-какие дела есть здесь, на Земле. Если будете неподалеку от моего астероида, милости прошу в гости к нам. Посмотрите на наше житье-бытье.

Оонер ушел, оставив других гостей в глубоких раздумьях. За что-то живое задел их Адано своими откровениями. Вечер быстро свернулся. Все разъехались.

Утром Хесслера в институте встретил взволнованный, дежуривший ночью Христ.
— Решай сам. Я не знаю, что делать! Я пас!
Из-за спины Яцека, навстречу Хесслера вышла молодая женщина.
— Я к вам, доктор! Вы должны мне помочь.
— В чем дело? Я вас слушаю.
— Дело простое! Я хочу забеременить от любимого человека. Как здесь.
Она достала из своей сумочки книгу.
«Беременность — не болезнь»! — пронеслось в голове у Хесслера: «Она не запрещена новым законом. Все! Ложусь на неделю в камеру. Пусть выход из этой ситуации ищут другие».
Хесслеру после вчерашней беседы с Оонером, и сегодняшнего сюрприза в институте полное восстановление нервной систему было необходимо.

ВСЕ

Рубрики: Рассказы
Метки: фантастика