Дневник обычного человека.

Автор: Геннадий, 20 Май 2018

Автор: Ия Молчанова

НАЧАЛО ЗДЕСЬ.

Катило время, катило да и подкатило. Марине уже и на пенсию скоро. Вроде и ждала – все копеечка лишняя, жили-то вдвоем на мужнину пенсию, с копеечки на копеечку перебивались. А как поближе время подошло, Марина умом и заболела: «Как же так? Ведь жизнь почти прошла, а в жизни-то ничего и не было». «Как не было? — сама же себе отвечает. – Жизнь была, дети были, муж был, какого нашла. Сама виновата, если не получилось, как хотела, как мечтала. Чего уж теперь после драки кулаками махать». « Нет, не хочу! – кричит Марина про себя. — Не правда!» К зеркалу подбежала. А на нее баба немолодая, толстая глядит. Возле глаз, по лбу морщинки разбежались и уже дальше подбираются. Словно впервые себя увидела. А любви-то и не было. И не будет никогда. Кому она уже такая нужна…
Разозлилась Марина то ли на себя, то ли на зеркало. «Врешь ты все!» — сказала она своему отражению. И правда, с этого дня взяла себя в руки. На диету села, зарядкой занялась. Ухаживать за собой стала. Всеми силами старалась время удержать. По сторонам поглядывала, не глядит ли кто на нее. Да черт с ней, с этой любовью! Нет ее, видимо, на свете. Пусть бы просто подошел к ней мужик какой, да обнял так, чтобы косточки хрустнули, чтобы тело жаром налилось, чтобы вся сила женская, не растраченная, заиграла, запела, чтобы голова пьяной стала от желания, а сердце, обманутое, глупое ее сердце, подумало: «Вот она любовь!» И не важно, что потом будет, когда опомнится, когда поймет, что обманула его Марина и, уже пустое, пусть разобьется… Пусть…
Только не было его, того, кто бы обнял ее, разбежались куда-то все ее левые ухажеры, и остались ей только мечты да фантазии – выбирай, какую хочешь! Жила выдуманной жизнью, как в бреду, бродила по дому с глупой улыбкой. Очнется, словно проснется, взглянет удивленными глазами вокруг и так ей тошно станет, что слезы из глаз сами собой бегут. Только и спасение, что снова в иллюзию уйти. На Алексея зверела, кричала, если внимания лишнего требовал, просьбами своими ее вытаскивал из дурмана. И серьезно уже стала она задумываться, а не сбежать ли ей? Вот так ночью, с котомкой за плечами и уйти, куда глаза глядят. И пусть ее ищут с милицией – полицией, пусть в сумасшедший дом определят. Не может она больше так жить, не может!!! Но не было выхода, кроме как жить и терпеть, или с ума сойти и никогда уже не возвращаться…
Но избавление пришло скорее, чем она думала. Неожиданное и страшное. Зимой прошла по селу эпидемия вирусов каких- то. Все переболели: и Марина и дети, приехавшие навестить родителей на праздники, и Алексей с ними. Они-то откашляли, отсопели и отошли, а его ослабленный лежанием организм не выдержал. Десять дней и проболел всего. Осложнение… Врач сказала: «Готовьтесь…», и Марина заплакала… Алексей смотрел на нее непонимающим, жалким взглядом — последние дни совсем плохой был, головой ослаб, плохо говорить стал, и Маринино сердце сжималось от жалости и стыда: ведь не жалела его никогда, себя всю жизнь и жалела. «Чего тебе, Алексей? – спрашивала его ласково, но он только качал головой и глядел на нее прозрачными глазами. Только и поняла из его бормотания: «…Боюсь… боюсь…» Да жаль его было, жаль!!! Но исподтишка мысль, преступная, черная: «Вот оно — избавление». На похоронах боялась на людей взглянуть, вдруг как увидят они эту мысль в глазах ее, поймут, что рада избавлению, осудят молвою. И страшно было. Все не верилось, что свободна, все казалось, заберет ее Алексей с собой. Шла за гробом и просила: «Позволь пожить… Хоть немножечко… Прости меня… Устала я с тобой… Прости…» Вот только сама себе не могла простить, что в последнюю ночь, рядом не села, не взяла его за руку, как душа ее просила, подсказывала дело доброе, а она ее не послушала. Табуреточку под руку, как плеть висящую, подставила. Одного со смертью бросила. Да поздно сожалеть. Мертвого не подымешь. Сделанного не исправишь.
«Прости, Алексей… И я тебя прощаю… »
После сороковин в город поехала, родственников навестить. Глядела в окно вагона и наглядеться не могла на мелькающие деревеньки, елки да березки, как будто после заключения лагерного возвращалась домой – одиннадцать лет не виделись, долгий срок…
Похудела Марина, похорошела, молодится начала. А что толку? В деревне мужики нарасхват, все по семьям пристроены, и молодухи одинокими ходят, где его, суженого-ряженого взять? Слышала, что есть такие сайты в интернете, где люди знакомятся. Вот и сидела вечерами и ночами за компьютером, хоть и слабая надежда, а вдруг и правда встретит какого-нибудь одинокого мужчину, которому, как и ей любви в жизни не хватило. Дурочка наивная… Скоро поняла Марина, что «интернетным» мужикам жены не нужны, нажились они пятидесятилетние – шестидесятилетние за свой век, налюбились, им бы флирта, да в постель, вот и любовь вся. Глупость все и дурь… Но тут на каком-то глупом сайте с мужичком одним «зацепились языками», пошутили, ничего серьезного. А он возьми да и попроси у Марины номер телефона. А Марина возьми да и дай. Зачем? Судьба что ли?
Вон оно – «счастье» ее, сопит. «Наклюкался». После кладбища опять в магазин зашли. Разве же его одной чекушкой уговоришь в выходной день. Еще поллитру взял, хотя Марина и нашептывала ему, мол, возьми чекушку, хватит тебе. Ну-у… Где там…
Марина выключила свет, осторожно перебралась через спящего мужчину к стеночке и улеглась, стараясь не прикасаться к нему. Кожа у нее настыла, а Паша все время мерзнет. Потому что ни грамма жириночки, одни косточки да жилы. И что за мужик. Полная противоположность Алексею. Тот, мужчина дородный был. Но чем-то они все же похожи. Да чем же, как не выпить мастера! Да может еще веселым нравом. Алексей веселый был. Жил, как по течению в лодочке плыл. Все ему было нипочем, ни о чем не заморачивался. Как есть, так и есть. Не утруждал себя. И Паша, похоже, такой же.
Голос у него был по телефону красивый — низкий, а ласковый. Увидел Маринины фото на сайте: «Мариша, ты такая красивая, аж, страшно». Марина смеется, ведь врет, а самой приятно. Так и кормил ее байками, какая она раскрасавица, да как он рад ей. Марина посмеивалась, а сама ждала каждый раз, радовалась его голосу, как девчонка – школьница. Да поняла она, поняла, что пьет ее Паша! Но прилипла к голосу его «коварному», нравилось быть «солнышком», нравилась власть над ним, по голосу слышала: рад ей. Пыталась она не слушать свое глупое сердце, умом жить. Рассуждала трезво, мол, зачем ей пьющий? Мало что ли натерпелась от мужа за всю жизнь? Да и дальше телефонного романа отношения не развивались. А Марине в обиду. Она другой любви искала, настоящей, не виртуальной. Сколько раз решимости наберется и на звонки не отвечает, и день, и два… А на третий — он переставал звонить, и в сердце тоска вгрызалась, словно солнце меркло, накатывала тяжесть прошлых утрат и не было ей прибежища иного, как глупое сердце. И Марина сама набирала его номер… Пашка, Пашка… Что же ты? «Люблю» -твердил… Да как же так можно – любить и не желать быть рядом? Словно ему и этих полночных телефонных разговоров хватало… Слабые они – нынешние мужики. Нерешительные. А, может, умом прежде живут, сердце не слушают? С копьем наперевес за любимую женщину на ветряные мельницы не поскачут.
А у Марины сердце ныло. Дом без Алексея стал пустым. Хоть и жила с сыном да с невесткой, и внучок бегал, веселил, а все равно – пусто, словно вместе с Алексеем ушел дух дома. Уехать бы отсюда, куда глаза глядят. Может в город к дочери? Или к Паше? Так ведь не зовет. А куда звать? Ничего у него нет. С женой бывшей на одной жилплощади… А Марине бы хоть глазочком на него взглянуть, хоть бы разок прижаться к нему, чтобы на ушко губы его прошептали, то что он ей в мобильник по ночам шептал: « Мариша — солнышко мое! Где же ты раньше-то была…» Был бы рядом, ничто бы ее не удержало, но между ними половина России, какой судьбой им соединиться? Зазывала, приезжай, мол, хоть в гости. Обещал. Но чувствовала Марина – не приедет! Слабые они — мужики. Только слова красивые и умеют говорить…
И решилась — была не была. Отпуск как раз подошел — она после смерти мужа опять на работу вышла. Вот и полетела сама под стук колес к суженому — ряженому, неделька – да ее. А потом и стареть не страшно – любила и любима была, значит и жизнь не зря прошла. «Сумасшедшая, ты у меня. Взять и пол России проехать!» — не раз говорил потом Паша. Она бы и всю Россию проехала, и на ветряные мельницы кинулась, и на каторгу бы за любимым пошла, не даром, родилась в городе, где декабристы каторгу отбывали. Кто знает, может в ней та кровь и течет. Что ей каких-то пол — России…
Паша отгулы взял, квартирку снял. Неделя пронеслась, как ураган. Днем — бродили по городу взявшись за руки, забыв, что вышли из того возраста, когда за ручку ходят, не замечая чужих любопытных взглядов. Ночью — любили друг друга словно первый и последний раз в жизни, а после лежали умиротворенные, в обнимку, боясь пошевелиться и расплескать нежность, переполняющую сердце. «Никогда бы не отпускал тебя! — шептал Паша. – Ты волшебная женщина». «Так не отпускай» — хотелось сказать ей. Но молчала, гордость не позволяла, и только теснее прижималась к нему.
Каждый новый день был грустнее предыдущего, он приносил осознание скорого расставания. А Паша так и не произносил те слова, на которые она надеялась, которые ждала. А недели -то оказывается мало! Всего неделя счастья, неделя любви за ожидание длинной в жизнь… Видимо до конца ей одной бороться за свое счастье.
«Давай попробуем пожить вместе»
Она все же произнесла эти слова… Сломила свою гордыню. Она не могла их не произнести. Потому что не могла уехать от него без надежды, до дрожи боясь своего сердца. Оно так умело болеть, оно так умело ее мучать, и надо было дать ему хотя бы жалкую подачку в виде надежды. Пусть потом через неделю, через месяц, когда она уже будет дома, оно поймет, что его обманули, все же боль будет не такой свежей, как сейчас. И еще она дала себе слово, как бы ей не было больно, но если Паша откажет ей, она расстанется с ним навсегда: сменит номер телефона, закроет страницу сети… Навсегда! Пусть эта неделя останется самым лучшим воспоминание в их отношениях.
— Подумай, Паша, немного, пока я еду домой. Не торопись. Потом скажешь свое решение. Если надумаешь, я приеду через полгода, денег еще заработаю и приеду. Поживем, пока нужны друг другу, не сможем – расстанемся.
-Приезжай, — сказал Паша.
И прошло еще долгих полгода. А страх не оставлял Марину. Судьбы своей боялась, так уж она ее запугала. Казалась она ей злой, властной бабой, этакой Салтычихой, которая только и думает, как ей Марину помучить, как ее наказать за какие-то проступки, о которых она не догадывалась или не помнила, те, что еще в прошлых жизнях совершила. Вот- вот придумает, как сделать, чтобы Марина никуда не уехала, а осталась навсегда в этих ненавистных стенах, где все напоминает ей о ее неудавшейся жизни. Дети хоть и не обрадовались Марининому решению, но препятствовать не стали. Но другие мелочные проблемы возникли, многое надо было решить, прежде чем уезжать в такую даль. От этих ли переживаний или старые догнали, но Марина вдруг разболелась не на шутку. «Вот и придумала, ведьма злая!» — думала она. Жаловалась Паше, зачем, мол, я тебе, больная такая нужна? Но тот и слушать не хотел. Говорил, что скучает и только после ее отъезда до конца осознал, как она ему дорога. «Приезжай, скорее, солнышко!» — твердил он всякий раз. Вот только голос его часто был нетрезвый, и Марина еще больше расстраивалась. Все чаще задумывалась она, правильно ли поступает, не найдет ли вместо долгожданного счастья, новое горе для себя? А может ее «салтычиха» руки потирает, как здорово она Марину обманула, обвела, на сердце морок навела, а оно, глупое, разума не хочет слушать. Но Паша, словно чувствуя ее сомнения, все настойчивее убеждал ее, что нет ему жизни без нее, и пьет то он от того, что нет ее рядом с ним, вот когда она к нему приедет, ни-ни… А когда сообщил, что и квартиру уже для них снял, Марина поняла, что ей обратной дороги нет. Уезжала со слезами. Внучонка на руки взяла, а он обвил ее шею ручонками так крепко, что сердце ее ухнуло в пустоту, готовое разбиться от жалости и от тоски будущей по детям. Новая мысль забилась в голове, как же она без них, как они без нее — дети пусть взрослые, а внуки? Старшая внучка – любимица, они ее с Алексеем вынянчили, обласкали, как могли. Первая была. Алексей отцом хорошим не был, а вот дедушка из него получился любящий и любимый. А теперь любимица и без бабушки остается. Так и поехала с виной и тоской в сердце. Полупустой, продуваемый сквозняком вагон, заснеженные, тоскливые пейзажи за окном, слезы в подушку…. Как давно, кажется, это было…

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА

Рубрики: Истории
Метки: глупое сердце, любовь