Дневник обычного человека.

Автор: Геннадий, 09 Апр 2018

ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА

Он встал с пола, подошел к двери.
— Ты меня выгоняешь, Ирина?
Губы его задрожали, скулы заходили ходуном, часто заморгали ресницы. Она промолчала. Она отвернулась. Он на секунду задержался, потом взял ее за руку, поцеловал тыльную сторону ладошки. Она не вырвала руки, он не удержался и поцеловал каждый из ее пальчиков.
— О, Господи! — вырвалось у нее. Она с силой оттолкнула от себя дверь. Дверь с грохотом захлопнулась.
— Проходи, проходи в комнату. Поздно уже уходить. Тебя покормить?
— Борщом? — через силу улыбнулся он.
— Нет первого. Есть котлеты и рис. Будешь?
— Конечно буду. А чаем напоишь?
— Напою, но малинового варенья нет, никакого нет. Есть пряники. Проходи в комнату. Я разогрею, позову тебя.
Он сидел в тоскливом одиночестве в комнате, и не представлял совершенно, как дальше вести себя. Он не ждал того, то его Иришка бросится ему на шею. Он ничего не ждал, в том числе такой встречи, которая состоялась. Потому что не знал, чего можно было ожидать. Что делать дальше? Уйти он не мог. Да, она совсем не та, какой он ее первый раз увидел в сквере. Но она такая близкая, такая родная. Даже кожа ее ладошек пахнет так же как пахла она там, в том времени. Он сидел, бессмысленно смотрел на экран выключенного телевизора. Молчала и Ирина на кухне. Он встал, несмело пошел в сторону кухни. На газовой плите подгорал рис с котлетами, Ирина склонившись, сидела в углу на стуле и плакала. Плакала почти навзрыд.
— Иришка, милая моя, ну что ты! Ну не надо. Ну хочешь я уйду? Ну уйду насовсем. Я никогда больше не потревожу тебя. Жила ты без меня столько лет, и дальше проживешь без печали.
— Без печали? — она подняла голову, — Без печали? Я все это время вспоминала тебя. Я могла вспоминать тебя без печали? Я после тебя так и не смогла принять ни одного мужчину. Ни одного! Ни один не смог вытеснить тебя из моего сердца. Уйти? Уходи! Уходи! Я чувствую душой, что это ты, но вот разум мой не может принять тебя сегодня. И мне кажется что душе тяжело победить будет разум. Он холодный, он сильнее. Уходи!
Кирилл молча повернулся, пошел к двери..
— Стой, — догнала она его вскриком, — Стой! Поешь, переночуешь, завтра уйдешь. Иди сюда.
Она встала, выключила газ, высыпала из сковороды в ведро подгоревший ужин, бросила с грохотом сковороду в мойку. Достала другую, пожарила яичницу с кусочками колбасы, налила чая, достала пряники, все это поставила на стол. Кивком пригласила. Кирилл сел за стол, Ирина вышла с кухни.
И снова уродливый хоровод мыслей в голове. Как же она дорога ему. Но как поступить, чтобы она не отторгала его? Как? Ничего в голову не приходило. Он хотел есть, но не жевалось, не пилось, не глоталось. Кое-как, запивая чаем, он все-таки уничтожил все, что было ему предложено на ужин. Вытер губы салфеткой. Идти к ней? Но она его не зовет. Сидеть здесь? А сколько здесь сидеть? Чего ждать? Она что-то хлопочет там. Ходит из комнаты в комнату, заходила в ванную комнату. Он сидел, ждал.
— Я постелила тебе, у сына. Иди, осмотрись пока, я налью ванну для тебя.
Сына? Какого сына? Она же говорила, что не приняла ни одного мужчину после него. Чей сын? Того урода из ларька? Чувство неожиданной ревности вызвало внутренний жар и немного помутило сознание. он резко встал, быстро прошел в предложенную ему комнату, сел в кресло.
В ванную потекла вода. А он сидя, успокаивал себя. Нельзя же так! Нельзя. Двадцать лет минуло. Молодая, очаровательная девушка. Ну как ей без поклонников. Как можно устоять, если не кто-нибудь, а сама природа не подсказывает, не советует, а приказывает. Какая может быть ревность? Он встал, подошел к столу с компьютером, стоящем в углу. Несколько фотографий на столе стоят, упершись в стену. Он взял первую из них. Ирина. Лет десять, наверное, назад. Красивая, улыбающаяся, но улыбающаяся печально. Взял со стола другую фотографию. Парень, лет около двадцати… Парень, лет около двадцати… Парень, лет около двадцати… Мысль закружилась сама вокруг себя. С фотографии на него улыбаясь его же улыбкой смотрел парень, поразительно похожий на него. Сын? Неужели его сын? Ждать от встречи с Ириной можно было все, что угодно. Но этого он точно ожидать не мог.
— Ванна налилась. Там чистые трусы и халат положила. Все сына. Думаю что будет тебе в самый раз.
— Где он, — повернувшись к Ирине прохрипел Кирилл. — Где сын?
— На каникулах. У бабушки с дедом. Отдыхает.
— Как его зовут?
— Не за что не угадаешь. Его зовут Кириллом.
— Этого не может быть!
— Для тебя, возможно, не может быть. А для меня … Мы почти двадцать лет вдвоем. Поэтому для меня он очень даже может быть.
— Ирина! Милая моя, Ирина!
— Иди мойся. А я прилягу. Я неважно чувствую себя.

Ванна, увы, не расслабила. За непродолжительное время голова обычного человека не может освоить такое количество информации. Именно такой информации. Голова обычного человека должна была треснуть от перенапряжения. Вот и Кириллу казалось, что она сейчас у него треснет.
Он вышел из ванной. Дверь в комнату Ирины была немного прикрыта, горел свет, работал телевизор. Кирилл прошел на половину сына, прилег в халате на приготовленную для него тахту. Лежал с час. Телевизор за стенкой тихо говорил. Он резко встал, решительно направился к дверям Ирининой комнаты, приоткрыл ее, встал на пороге. Она приподнялась на кровати, повернулась к нему.
— Ты что-то хотел?
— Да!
— Что случилось?
— Я к тебе хочу!
— Ну о чем вот ты сейчас говоришь? Я вообще забыла, что это такое. Я представить не могу мужчину рядом с собой. Все это прошло мимо меня, понимаешь, мимо моей жизни. И воспоминания, которые остались после тебя, давно уже испарились, выветрились? Ты о чем, Кирилл? Иди, ложись, успокойся!
Он подошел к ее кровати, сел на краешек. Она резко вскочила, она лежала в халате, и подошла к двери.
— Иди, Кирилл, иди!
Он посмотрел на нее. Резко нахлынуло. В коротком халатике, босоногая, как тогда, только сейчас без тюрбана, свернутого из полотенца на голове. У Кирилла перехватило дыхание.
— Ирина!
— Уходи!
Но сказав это, она подошла к нему, почти вплотную подошла. Аромат ее тела помутнил его сознание, закружилась не только голова, все внутри него закрутилось. Все забурлило. Все начинало вскипать.
Он взял ее за руку, поднес ее тонкие пальчики к своим губам, и нежно начал целовать каждый из них. Она положила вторую руку ему на голову, осторожно шевеля кончиками пальцев, перебирала волосы на его голове. Он обнял второй рукой ее за талию, и привлек к себе. Ноги ее ослабли, она села к нему на колени. Он не переставая целовать ее пальчики, посмотрел ей в лицо. Оно было окаменевшим. Он взял ее на руки. Он положил аккуратно ее на кровать. Ирина сильно напряглась. Руки, вытянутые по швам, судорожно вцепились в простыню. Открытые глаза ее были остекленевшими. Рот крепко сжат. Он наклонился и прикоснулся с нежностью губами к уголку ее губ. Потом притронулся ко второму уголку. Потом с той же нежностью прикоснулся к обеим щечкам. Потом проложил дорожку легкими, почти невесомыми поцелуями от одной мочки ушка, через шейку и грудь, ко второй.
— Не надо!!! — еле слышно прошептала она.
— Что?
— Не надо!!!
Ротик ее на мгновение приоткрылся, и он осторожно поймал губами одну из ее губок. Она не вырвала ее. Она даже капельку расслабилась. И он с нежностью, поймав открытым ртом вторую губку легко втянул их в себя. Этот поцелуй мог продолжаться вечно. Но тело ее ослабло, руки ее взметнулись, и обвили плечи Кирилла, она всей собою подалась навстречу ему.
— Это ты!
— Что?
— Да нет уже никаких сомнений, что ты, это ты!
— Если бы я не был собою, я бы не посмел сейчас так … к тебе…
Как она была хороша. Как красиво было ее разгоряченное лицо. Как прекрасны были ее растрепанные темные волосы. Как изумительны были все изгибы ее тела, нагого, лежащего на одеяле. Он снова потянулся к ней.
— Кирилл. Не надо. Я устала. Я очень устала. Значит ты, это ты. И ты завтра снова уйдешь. Только, учти, через двадцать лет, ты вряд ли снова вернешься ко мне. Мне будет в то время уже почти шестьдесят лет.
— Я никуда уже не уйду! Это мое время. Если ты не выгонишь меня, я останусь с тобой навсегда. Я украл у тебя двадцать лет. Но у нас еще много времени впереди. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
— Ну тогда прижми меня покрепче к себе. Крепко-крепко обними меня. Я мечтала уснуть в объятиях такого мужчины. Двадцать лет мечтала. Долгие двадцать лет.
Он встал, не стыдясь своей наготы прошел к выключателю, свет погас, он вернулся в кровать, лег, она прильнула к нему, он крепко ее обнял. Буквально сразу она тихо, по-детски умиленно засопела носиком. Тело ее легонько подрагивало во сне. А он боялся даже шевельнуться.
Все повторилось, все вернулось, все пережилось, как вновь переживаемое. И все с теми же неповторимыми чувствами.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА

Рубрики: Возвращение к 3
Метки: детектив, любовь, мистика, фантастика